Золушки при делах. Часть 1 - Страница 5

- Мда? – мэтр Оживалов посмотрел на нее с сомнением. – Зайдите ко мне после занятий, студентка Агатская.

- Конечно, мэтр!

Виньо села. Ноги у нее тряслись. Борода Торуса, а если бы не ответила?

Она посмотрела на письмо, свернула, убрала в сумку. Покосилась на пустой стул рядом. Тариша Виден прогуливала уже который день. И гномелла догадывалась, с кем!

***

Ники Никорин озадаченно почесала в затылке, разглядывая кучку свитков, вываленных герцогом рю Виллем из дорожного мешка, который должен был взять с собой в путешествие Лихай Торхаш Красное Лихо. Но не взял.

- Ни одного портального? – на всякий случай уточнила архимагистр.

Троян покачал головой.

- Ни одного. Аргументировал, мол, хочет порыскать по тем местам, где встречали бешеных, проверить их следы и понять, какова логика передвижения.

- Какая логика может быть у бешеных? – пробормотала Ники.

Сердце тревожно сжалось. Лихо уходил в никуда, и знал об этом. Была ли у него возможность отказаться? Такие, как он, от опасностей не отказываются…

- Ники? – рю Вилль внимательно смотрел на нее. – Что происходит?

- Ничего, - она передернула плечами и с трудом отвела глаза от свитков. – Ровным счетом ничего, Трой.

- Я так давно тебя знаю, - усмехнулся начальник Тайной канцелярии, - слишком давно, чтобы позволить тебе врать мне! Возможность, что ты когда-нибудь согласишься стать моей женой, похоже, превратилась в эфир, окончательно и бесповоротно?

Ники обошла стол, подошла к Трояну сзади и обняла. Прижалась щекой к широким плечам старого пирата, грустно улыбаясь. Люди стареют. Люди уходят. У герцога появились новые морщины у глаз и опустились уголки рта. И седины больше, чем смоляных волос… Все это ровным счетом ничего бы не значило, если бы она любила Трояна рю Вилля. Но она не любила его. Никого-то она не любила…

…Аркаеш, почему Лихай не взял свитки? В минуту опасности те перенесли бы его в безопасное место!

- Я хочу когда-нибудь проводить тебя в последний рейс без горечи и разбитого сердца, Трой, - тихо призналась архимагистр. – Вспоминать, как друга, и ценить дружбу.

- Ох, Ники-Ники, - преувеличенно тяжело вздохнул тот, однако голос его дрогнул, - ты будешь вспоминать только дружбу? А стол в моем кабинете?

- Стол непременно, - серьезно ответила она, - и те склады на окраине порта, и какую-то забегаловку на углу улицы Колокольчиков и Макового бульвара, и еще много чего.

- Что ж… Тогда я умру с улыбкой на губах!

- Обещаешь? – она сбоку заглянула в его лицо.

Троян улыбался, но в темных глазах ничего нельзя было прочесть.

Чувствуя себя виноватой, архимагистр по-девчачьи чмокнула его в щеку и перенеслась в Золотую башню. Спустя мгновение появился Брутобрутт – стоящий у него на столе магический колокольчик мелодичным звоном предупреждал, когда хозяйка возвращалась в покои.

- Принести морсу?

- Благодарю, Брут, не хочется. Срочные запросы, дела есть?

- Все в штатном порядке, моя госпожа.

- Тогда ты мне не нужен.

Ухмыльнувшись в бороду, гном поклонился и, исчез, шагнув на портальные плитки. Он-то знал, что нужен хозяйке Золотой башни если не всегда, то часто.

Ники села, закинув ноги на рабочий стол. На нем царил идеальный порядок – секретные депеши сложены в шкатулку, запечатанную соответствующей руной, бумаги выложены по краю стола ровными стопками. В чернильницу налиты свежие чернила, перо остро заточено. Не иначе Брут прибрался.

Где-то далеко блуждал в Ласурской чащобе лис в богатой красно-рыжей шкуре. Отсутствие на нем магических маячков лишь удлиняло время поиска для Ники, но искать его сейчас было слишком рано. Вот подготовить почву для появления Лихо в Узаморе стоило, тем более, что люди той земли издревле славились нетерпимостью к оборотням.

Раздраженно постучав тонкими пальцами по столешнице, архимагистр подвинула к себе зеркало связи. Разговор предстоял неприятный.

***

Внизу, в лесах, уже везде хлюпало – это Ласурские родники пробивали себе дорогу из-под снега. Еще немного – и к ним присоединятся рябчики, мускари и пролески. Земля украсит себя взблесками голубого, желтого, белого. Люди говорили – Индари балуется красками, макает кисточку в цвета радуги и стряхивает на землю. Оборотни считали первоцветы каплями слюны Арристо, спящего всю зиму, а под весну пробуждающегося и выходящего на ноздреватый снег – на первую охоту.

Поскольку кошачьи во все времена не любили мочить лапы, Тариша и Дикрай уходили в холмы. Здесь, на присыпанных каменным крошевом вершинах, сохранялась с лета сухая жесткая трава, и можно было устроить лежбище с подветренной стороны какого-нибудь камня. Охотиться и спать, обнявшись, сплетя хвосты, положив морды друг на друга…

Это была их первая весна. Первая весна для пары – как кровь для детеныша, впервые вышедшего на охотничий зов сердца. Ее помнят до самой смерти: запахи, звуки, прикосновения. Как помнила Тариша их с Дастином первую весну… И как только вспоминала, ее будто холодной водой окатывало.

Дикрай словно почуствовал что-то приподнял голову, притянул фаргу к себе. Они потеряли счет дням, проведенным вместе, но она часто застывала вот так, смотрела внутрь себя, и в расширившихся зрачках он видел страх и ненависть. Сейчас они – обнаженные, принявшие человеческий облик – лежали в небольшой пещере, образованной двумя склонившимся друг к другу валунами. Холод оборотням был не страшен – разгоряченные почти постоянным движением тела наоборот наслаждались прохладой.